Всеволод
Дмитриев
художественный
критик
1889-1919

М, 1914г.. "Аполлон",   (ХЛ) № 4, 1914

 

Н.К. Р е р и х. Собрание сочинений. Книга первая. Издательство И.Д.Сытина. М.1914.ц. 1.50 к.

Неприятно удивляет первая страничка  «От издателя».  «Сбываются предсказания тех немногих влюбленных в нашу древнюю красоту, которые одиноко верили, что стариной мы помолодеем. Из этих провидцев, может быть, значительнейшим надо признать художника Н.К.Рериха.

Конечно, сейчас очень опасно, а главное, совершенно не нужно, поднимать вопрос о  «местах»  на  «открытие»  древнерусской красоты. Тем более, что если говорить о субъективной  «влюблённости»  в старину, нам придется отодвинуть вопрос о первенстве далеко в прошлое. Напомним хотя бы о  «любви» кружка художников, связанных с именем княгини М.К.Тенишевой и ее села «Талашкино», далее – о Сурикове, В.Васнецове, кн. Гагарине... и наконец – о вечно всех опережающем – А.Иванове... Если же спорить о том, кто был чудодейственным хирургом, открывшим глаза широким художественным кругам на отечественную икону, то пожалуй, важнейшую роль сыграло здесь французское искусство и его современные представители... Мы говорим, разумеется, не о восхищениях Мориса Дени, Матисса, Ришпена в московских иконных собраниях – думаем,, что этого было бы для нас слишком мало – названные лица только высказали то понимание красоты, что воспитали в них (а затем и в нас) последние достижения романского творчества. После  «открытия»  японцев, западных примитивов, переход к  «открытию» примитивов отечественных и естественен, и необходим.

Но отодвинув в сторону слишком спорный вопрос местнического характера, мы признаем за первым сборником литературных трудов Н.К.Рериха – большой интерес и ценность.  Несмотря на то, что здесь собраны плоды 21-летней работы, рассеянной по разным журналам и газетам,

 сборник производит впечатление цельное, а главное – очень   с о в р е м е н н о е.  Некоторые вопросы – жгучие сейчас – затрагиваются в нем остро и своеобразно. Своеобразность, прежде всего., самый слог книги, правда, иногда тяжелый, особенно благодаря необычной расстановке слов – Моления о старине, но в большинстве случаев позволяющий автору выражать свою мысль и кратко, и образно.

Главный интерес книги зиждется, по нашему мнению, на тех ее страницах, где Н.К.Рерих вскрывает свое понимание древнерусского искусства. Сейчас, когда к иконе устремилась вся русская художественная мысль, нам важен каждый  «особенный»  и живой подход, и конечно, тем более важен подход художника – уже многие годы и большую любовь посвятившего проникновению в эту тёмную и громадную область.

Нам могут указать на  «гипотезный»  характер многих выводов Н.К.Рериха; действительно, исторически они часто еще недостаточно обоснованы, продиктованы скорей любовью, чем рассудком, мечтой любителя и художника, чем профессионала. Но так возможно, что чутье художника вдруг нам откроет радостную тропу там, где археология только топталась и путала, усложняя следы! Потому-то – повторяем – нам сейчас и драгоценны каждая искренняя попытка, каждый подход к иконе   ч е р е з искусство. И потому-то самого серьезного   н а у ч н о г о   внимания заслуживают слова-отгадки художника – о древнсти и высокости культуры, давшей расцвет Киеву времен Ярослава (стр. 125 – 129), - что через Византию, через ее эмали, грезилась нам Индия, «что изучение Индии, ее искусства, быта будет ближайшим устремлением» (стр.260) – и, наконец, очень следует прислушаться к сетованиям художника на археологические расчистки храмовых росписей (ряд статей: Спас Нередицкий, Восстановления, Церковь Илии Пророка в Ярославле, тихие погромы...(: «Церковь Ивана Предтечи внутри промыли: чистили так свирепо, что снесли все нежные налеты красок» (стр.188) Что, если горячие протесты продиктованы верным чутьем художника? Что, если археологи в своем рвении добраться до самого последнего и древнего слоя смыли  д р а г о ц е н н е й ш и е последние удары кисти? И мы из одной беды попали в горшую – уже непоправимую. Взамен росписей, замалеванных позднейшими мастерами, нам преподнесли подмалевки к росписи. И настойчиво хочется повторять вслед за Н.К. Рерихом, что нельзя  «трогать живопись без живописца»(стр. 176), нельзя думать – если икона создание искусства – что лупа палеографа и археолога может дать нам вернейшее истолкование древнерусского творчества. «Как в картине весь смысл ее существова часто заключается в каком-то необъяснимом словами тоне, в какой-то не поддающейся формуле убедительности, так и в понимании дела старины есть много не укладывающегося в речь, есть многое, что можно только   в о с п р и н и м а т ь   ч у т ь е м».(стр.77).

Бесспорно, наука несет громадную и тяжелую роль в деле изучения старины, и уже много ценного накопилось, «но еще гораздо больше осталось впереди работы  самой   т о н к ой» (стр.78), самой ответственной... Здесь – вновь повторяем – каждая  «отгадка», данная  чутьем   – любовью художника, нам важна: она вливает в изучение живой трепет, совершенно необходимый нам с тех пор, как поняли, что мы имеем дело с   ж и в ы м          и с к у с с т в о м , а не только с остатками исчезнувшей жизни.